— Милый, ну, может быть тогда в пятницу? Роскошная блондинка с пышными формами капризно надула губки, но Иван на эту уловку не повелся и продолжил заниматься тем, чем был занят весь сегодняшний день — анализом всей документации своего ресторана. Иван гордился своим детищем — «Бархат» не покидал верхние позиции рейтингов лучших заведений города, в том числе составляемых международными журналами и критиками. — Я же сказал, я — занят. Развлеки себя сама, — сказал он, тратя на подругу последние капли терпения. Проклятие! Как могут дела идти плохо, когда по бумагам — все безупречно? В пору было бы поверить, что на него кто-то наводит порчу… Но в принципе, все было ясно — на деле дела шли не так уж плохо, просто Иван понимал — он сам завышает планку. Потому что нет предела совершенству! — Сходи в салон красоты или на шоппинг, — бросил он. —У тебя деньги на карточке закончились, малышка? — он поднял взгляд и протянув руку, легонько шлепнул ее по бедру, затянутому в алый шелк — сегодня она надела то платье, которое он особенно любил видеть на ней… Но он все равно не мог позволить себе такую слабость! — Будь добра — подвинься. Ты сидишь на рецептах десертов… — попросил он и блондинка, вновь надув губы, повиновалась. Они встречались уже больше двух лет и пока что Кристина ему не надоела. Двадцать четыре года, начинающая модель, мечтает стать знаменитой певицей, но оплаченные им курсы, а также запись трека и даже его маленькая раскрутка на местном радио, пока что никаких успехов не принесли… Не принесли, потому что Кристина не могла, не хотела понять — певческого таланта у нее нет. Зато в избытке иных достоинств… И если бы она еще была чуть менее вредной… То цены бы этой девочке не было! Вздохнув, Иван потер лоб — он практически не спал двое суток и все пытался понять — как уберечь «Бархат» от падения? Нет, на первый взгляд как будто беспокоиться было не о чем, но чутье его еще никогда не подводило и в этот раз оно как будто кричало — тревога, нужно срочно спасать положение! Впрочем, иногда Ивану казалось, что у него уже просто развивается паранойя… Потому что «Бархат» — его главное достижение. И по сути это все, что у него есть… Его жизнь. Ее смысл. Его будущее. И будь он трижды проклят, если позволит хоть кому-нибудь все это испортить! Снова вздохнув, Иван сгреб все бумаги — подождут до времени, когда он снова будет готов нырнуть в них с головой… А пока что его ждут дела, которые в люксовом ресторане нужно решать каждый день, например — муштровка новенькой официантки, которая имеет потенциал, но еще не созрела для обслуживания особых столиков и поэтому ее держали для обыкновенных посетителей. — Все, зайка, — Иван выдавил из себя улыбку и кивком указал Кристине на дверь. — Мне нужно работать. Блондинка фыркнула, слезла со стола, поправила платье, не забыв при этом соблазнительно покрутить бедрами и вместе со своим покровителем вышла из кабинета. Легкий, уже совсем не разжигающий страсть поцелуй перед расставанием и она продефелировала по залу к дверям, Иван видел, как она садится в свою машину — карамельно-розового оттенка спортивную малышку, на которую, кстати, ему постоянно приходится оплачивать штрафы — потому что водила Кристина отвратительно. Засунув руки в карманы пиджака, Иван окинул взглядом главный зал «Бархата». Подумать только, в каком состоянии это место было, когда он сюда только пришел и во что его трудами превратилось! Просто жемчужина среди всех прочих ресторанов господина Волкова… И он, хотелось верить и Иван верил — скоро удостоится щедрого предложения полноценного партнерства от Волкова… Он давно уже понял — он не будет довольствоваться тем, чтобы быть просто директором ресторана, в этой жизни он намерен взлететь так высоко, как только возможно! И главное — он ни за что не позволит себе упасть. Не после того, через что он прошел… А потом вдруг взгляд Ивана как резануло. Потому что у дальнего столика у окна стояла та самая новенькая — Алена. Девчонка улыбалась и щебетала — голос красивый, но говорила слишком торопливо и над дикцией надо было поработать. Потому что в «Бархате» даже официанты не обычные люди, а должны соответствовать! Иван округлил глаза — потому что сначала его мозг отказался переваривать увиденное. Потому что за столиком у окна… сидела бомжиха! Какая-то старуха в коричневом пальто, на голове — низко повязанный платочек, на ногах — ботинки с дырявыми носами, собранные гармошкой колготки теплые и платье нелепое, велико ей явно… Все детали Иван с тошнотворным осознанием подметил, пока шел к столику. Едва приблизился — в нос ударил кислый, тяжелый запах. Ну и вонь! И какое счастье, что за соседними столиками пока никого, а единственные посетители в этой части зала, который весь, кстати, поделен на секции ажурными перегородками — это какая-то влюбленная парочка. Они заняты друг-другом — отмечают годовщину и ничего не видят, не слышат кругом от своей любви… — Алена, что это такое? — хрипло и уже не в силах сдерживать раздражение, спросил Иван. Официантка распрямилась и глупо улыбнулась. — Вот, бабушка пришла… Она замерзла и подумала, что у нас столовая… — Но у нас не столовая и точно не приют для бомжей, — Иван кивнул на то, что явно не вписывалась в элитную концепцию «Бархата». — Она вообще в себе? Бабулечке на вид было лет хорошо за восемьдесят — у нее было удлиненное, сморщенное как печеное яблочко личико с острым носиком и запавшими губами. Она сидела, положив руки на стол и теребила в пальцах какую-то фотографию, бормотала себе что-то под нос… — Извините, — до Алены, кажется, начало доходить, что она сделала что-то не то. — Просто на улице ураган же… Она замерзла! Она вошла и вот — сразу сюда, с краю села, она тихая… Я понимаю, к нам обычно другие люди ходят, — девушка робко улыбнулся и кинула на престарелую посетительницу взгляд полный сочувствия. Иван скривился — какая жалостливая нашлась! — Но можно, можно я ей супу вынесу? У нас же супчик дня есть, он недорогой… — Супу? — Иван недобро усмехнулся и шагнул вплотную к Алене, навис над ней, что при разнице в росте — метр девяносто и метр шестьдесят, произвело впечатление на провинившуюся дурочку — она аж пискнула тихонько и меню к груди прижала. — Ты из какого села к нам приехала, милая?! Думаешь, у этой бомжихи есть деньги заплатить хотя бы за соль, которую повар в суп добавляет? Ты понимаешь… Ты понимаешь, что ты натворила?! Ты понимаешь, как это выглядит?! — Но… Я… Простите… Но я сама могу за суп заплатить… И за чай! И еще бы булочку ей… — бормотала Алена, похоже, совсем не замечая, как опасно утяжеляется дыхание босса, как жестко темнеют его глаза. — Она совсем замерзла и кажется, еще потерялась… Я подумала, ей бы маленько подкрепиться, а потом бы расспросить, где она живет, кто ее родные и… — Так, стоп! — Иван поднял ладонь, а потом обратился к старушке. — Вы меня слышите? Извините, но вам придется уйти. К сожалению, наше заведение не соответствует вашим возможностям… Вы меня слышите?! Похоже, бабулечка совсем разомлела от тепла. Она, продолжая что-то бормотать себе под нос, на него даже не смотрела. Зато потянулась к изящной фигурке — фарфоровый леопард оттенка малахита. Такие фигурки были на каждом столе в ресторане — маленький штрих фирменного стиля. Над которым работал известный дизайнер, приглашенный из Франции. Старушка ухватила статуэтку пальцами, хмыкнула чему-то, потом дыхнула на нее и принялась натирать рукавом пальто. Иван скривился — да тут все, к чему она прикасалась, придется дезинфицировать! А бархатный диванчик возможно вообще выбросить… — Она сумасшедшая, — сказал он и пошел в другой конец зала. Там стоял охранник — Павел, или как его называли все остальные тут — Пашка. Солидного вида парень, не обычный вышибала, а именно охранник высшего класса. Но какой же он был, на взгляд Ивана, простофиля! Вон, опять вместо того, чтобы исполнять свои прямые обязанности, заглядывает на кухню, где болтает, ну, конечно с Мариной — посудомойкой. Только вот уволить Павла было невозможно. Потому что он приходился не пойми каким дальним племянником самому господину Волкову. И пришел работать Павел в охрану потому, что провалил экзамены в ВУЗ. Но была надежда — что в этом году Волков кому надо взятку занесет и Павел уволится. Тогда Иван намеревался взять не такого раздолбая! Пока же он обрисовал Паше, что от него требуется. Тот удивился, извинился и потопал решать проблему. — Да что вы делаете?! — воскликнула Алена, когда Павел деликатно, но все-таки — сурово, помог бабулечке подняться, просто потянув ее с диванчика за подмышки и потом, придерживая за плечи, повел к выходу. — Да разве так можно?! — Алена поскакала следом, а Иван — замыкал процессию. Все, решил он, девчонке конец! Это будет ее третий и последний выговор. Потом — увольнение и такая характеристика… Сможет с этим только на раздачу, как сказала, супу для бомжей устроиться и не больше! — Внученька… Доченька… — вдруг забормотала старушка, когда все четверо уже вышли на улицу. Павел отпустил бабушку, а она… Стала рваться обратно! Силилась сдвинуть с пути шкафа-Пашу. — Нужно вызвать дурку, — процедил сквозь зубы Иван, с ужасом ощущая, как возвращается мигрень, которую вроде бы погасила лошадиная доля обезболивающих. — Я поняла! — сказала Алена. — Она фотокарточку оставила на столе! Я сейчас… Сейчас принесу… Официантка кинулась внутрь. Иван, слов руки на груди, нетерпеливо ждал. Наконец, Алена вернулась. — Так! — он перехватил у нее фотографию. — Все. Марш внутрь! Иди в комнату для персонала и жди меня там. Будет серьезный разговор. — Но я только… Да что я такого сделала? Да сердце у вас есть вообще? — обыкновенно робкая Алена, на которую только шикни и она трясется, вдруг разошлась не на шутку. — Старый, беспомощный человек… Она просто хотела согреться и покушать! Я знаю, «Бархат» это место для богачей, но… Неужели в вас нет ни капли милосердия?! Иван протянул снимок бабулечке. — Держите. И уходите уже! Нет, — он повернулся к официантке. — Знаешь, «Бархата» бы вообще не существовало, если бы у руля стояли такие люди, как ты! Значит, тебе не нравится «Бархат» и его концепция? Тогда зачем ты пришла сюда работать?! Все, Алена, я хотел дать тебе последний шанс, но… Ты уволена! Да заберете вы свой снимок или нет?! — рявкнул Иван на старушку, которая почему-то руки уронила и смотрела вдаль, вниз по улице… Дождик тек по ее лицу, она просто застыла… Иван вздохнул — повезло еще, что рядом сейчас нет разной публики! Например, блогеров вездесущих… Недавно приходили одни — заказали самое дешевое, все снимали, комментировали… Пришлось забрать их к себе в кабинет и серьезно поговорить о том, что такие выходки в «Бархате» запрещены и никакие обзоры на заведение, кроме как от профессионалов, в сети появляться не должны! Иван уже собирался было засунуть фотоснимок в карман старушечьего пальто, но тут он взглянул на него и… застыл. Потому что с фотоснимка на него смотрело знакомое лицо. Лицо человека, который он, как думал все эти годы, для него потерян навсегда… Но это была она, точно она! Только старше стала на несколько лет с их последней встречи, с того страшного дня…
На фотографии была изображена юная девушка лет шестнадцать в небесно-голубом платье в горох. На голове — две долгие косы с голубыми бантами. На губах — широкая, согревающая улыбка… Как она красива! Девушка сидит на качелях — это обыкновенная автомобильная шина, подвешенная на ветке дерева. Снимок сделан в легком полете качелей — она вытянула вперед босые ножки с изящными, маленькими ступнями, обвила руками веревки и смеется, глядя прямо на снимавшего… — Иван Валерьевич, — вывел его из созерцания снимка голос Пашки. — С вами все в порядке? — А? Что? — Иван заморгал растерянно. — Откуда это у вас?! — воскликнул он, приблизив фотографию к старушке. — Вы знаете эту девушку, так?! — Внученька… Внученька! — глаза старушки, казавшиеся из-за их очень светлого — льдисто-голубого оттенка почти незрячими, сосредоточились на фотографии. Она ухватила ее руками, потянула к себе и Иван отдал. — Катенька… Где Катенька? Баба к Кате хочет. Бабе холодно… Баба кушать хочет! — Иван Валерьевич, — спросил Павел. — Что делать будем? — Иван Валерьевич… — протянула Алена. — Не губите… — Да что же это за день такой! — воскликнул директор ресторана. — Хватит выть! Надоела, — приказал он Алене. — Веди ее, — сказал он Павлу, указывая на старушку. — В подсобку… Идиот! Не через парадный вход! Через вход для персонала. Во вторую комнату, там, где обычно собираемся обсудить все… А ты, — он повернулся к Алене. — Дуй на кухню, принеси горячего поесть и попить и приноси все туда, ясно тебе? — Ясно, — закивала, точно болванчик официантка. — Спасибо, Иван Валерьевич! Спасибо огромное! Вы такой хороший человек… Он просто повернулся и вошел обратно в ресторан. На за что было его благодарить — он делал все это сейчас не столько из человеколюбия… Но просто ему теперь необходимо было узнать, что случилось с девушкой на фотоснимке и где она сейчас! Прошлое вернулось… То прошлое, которое он давным-давно похоронил. Детство, проведенное в детском доме, нельзя назвать счастливым. Если же прибавить к этому упрямство и нежелание маленького человечка следовать установленным для всех правилам, его отчаяние стремление всем показать и доказать, что он — не просто брошенный, никому не нужный ребенок, а нечто большее, то картина и вовсе вырисовывается мрачная… Иван попал в детский дом после того, как его отняли у матери-алкоголички. Отец был, что не удивительно, вообще как человек-призрак — то есть неизвестен. Это случилось, когда ему было семь лет и первое время он только ел торопливо и много спал, не в силах поверить, что холод, страх, побои и голод остались позади. Иван брал, то что ему давали, но… Терпеть не мог, когда его начинали жалеть! Он был молчалив и угрюм. Подолгу отказывался общаться с педагогами, которые пытались понять — готов он к первому классу или светит обучение по программе для детей с особенностями развития? Но внезапно оказалось, что Иван — очень способный мальчик! Он легко мог быть отличником, если понимал, зачем ему это надо. Сами по себе оценки его не интересовали… Он мало общался с другими детьми. И вообще презирал их… Он ненавидел слушать о том, как у выпускников детдома может сложиться плохо жизнь и упрямо твердил, что ему плевать, кем он был раньше, но в будущем он станет миллионером, будет сильным человеком! Естественно, над этим посмеивались. А за заносчивость иногда и колотили. Но Иван не сдавался… Но все в его жизни переменилось, когда в детдоме появилась она — Екатерина. Вообще, их путь сюда был схож — она тоже происходила из бедовой семьи алкоголиков, только их прав не лишали — они сами умерли от паленого питья… Екатерина сразу всем понравилась. Несмотря на свое прошлое эта девочка была доброй, смешливой, умела всех прощать и всем стремилась помочь. Ей легко давались учеба, рукоделие, она была… В общем, это было нечто сказочно! Естественно, что у нее была толпа друзей… Но она, несмотря на все свои яркие качества, все-таки была одинока… Порой она могла застыть в задумчивости и не реагировала, даже если ее трогали по плечу… Она не была безумной — просто иногда испытывала острую, непреодолимую потребность в том, чтобы остаться наедине со своими мыслями… Она появилась в детском доме, когда Ивану уже было девять лет. А ей было на несколько лет больше. Это было удивительно для него самого, но только к ней Иван вдруг стал относиться как к ровне. Они прекрасно ладили и общались. — Ты можешь на него повлиять? — не раз спрашивали ее педагоги. — Иван умный, но его характер… — Он хороший человек, — неизменно отвечала Катя. — Просто ему нужно понять себя… А потом, в лето, когда Екатерине исполнилось четырнадцать, нескольких ребят решили взять на каникулы одни люди. Это была многодетная семейная пара, которая посвятила свою жизнь воспитанию ребятишек из детского дома… Жили они в большом частном доме и сперва Ивану там даже понравилось. Вообще, он согласился тоже поехать, лишь бы не расставаться с Катей… Но потом кое-что случилось. Хозяйка внезапно объявила Екатерину в том, что девочка украла ее золотые сережки, а Иван точно знал — его подруга на такое не способна! Дело приняло скверный оборот — муж хозяйки решил наказать Катю — избить ее ремнем. Иван был не в силах помешать… Но как только смог подойти к Кате, то предложил ей бежать! И она, вытирая слезы и жалуясь на то, как же болит теперь спина, согласилась… Ночь побега выдалась ураганная, но ребят это не остановило. Выбравшись за ворота, они решили, что нужно преодолеть только небольшой лесок и затем, двигаясь вдоль реки, они могут прямо до города добраться и вернуться в детский дом! Садиться на транспорт не решились — боялись, что их поймают и вернут этим страшным людям. Синоптики потом говорили, что осадки за эту ночь выпали рекордные! Обыкновенно спокойная речушка превратилась в бушующий, грозный поток… Юным беглецам оставалось только пересечь мостик и они бы вышли на шоссе до города… Но мост рухнул. Дети упали в реку…
