Конвоир шагнул в камеру, где сидела новенькая, хрупкая женщина, только что прибывшая в тюрьму. Тяжелый взгляд скользнул по её фигуре, а она, зная законы этих мест, лишь молча сжала кулаки, ожидая худшего. Он подошел ближе и, не говоря ни слова, начал снимать с себя рубаху, будто это было нечто привычное. В камере стало невыносимо тихо, лишь стук её сердца отдавался в ушах. Казалось, что весь мир замер, оставив её одну наедине с этим безысходным моментом.
Прошло несколько мучительных минут, но ей показалось, что прошла вечность. Её тело было напряжено, как натянутая струна, но она не издавала ни звука. Конвоир, всё так же молча, застегнул рубаху и бросил на неё последний взгляд. В его глазах не было ни капли сочувствия, ни намёка на человечность. Он повернулся к выходу и, не торопясь, покинул камеру, оставив её один на один с разрушающим чувством страха и пустоты.
Полчаса спустя, двери камеры снова распахнулись. Несколько мужчин, не говоря ни слова, вошли и начали аккуратно, но решительно выносить её бездыханное тело. Лица конвоиров оставались каменными, для них это был всего лишь рутинный эпизод в череде таких же будней. Для неё же это стало последним актом её истории, который закончился в холодных стенах тюремного блока.
Все молчали. В тюрьме такие вещи случались часто. Люди привыкают ко всему, даже к тому, что некогда казалось невозможным.
