София стояла перед зеркалом. Тонкая, почти прозрачная фигура, похожая скорее на подростка, чем на женщину. Она стояла, вертясь перед зеркалом в пижаме, и наслаждалась выражением лица своего любовника. Дэвид был старше ее более чем на десять лет, но это ее не остановило.
Сам Давид восхищался своей юной возлюбленной и удивлялся, как такая красивая женщина могла влюбиться в него. Он был очарован ею и готов ради нее на все. София знала это и воспользовалась им.
Она коварно улыбнулась ему. Она яростно развернулась и прильнула к нему, как кошка. Она положила руки ему на бедра и посмотрела в его пустые, безжалостные серые глаза.
— «Когда ты собираешься разводиться? Ты сказал, что собираешься развестись весной, а сейчас уже почти лето», — решительно заявила она.
— Если я разведусь, мне придется платить алименты. Мне придется найти другую работу с более низкой официальной зарплатой, чтобы платили меньше. Он возьмет с меня три фунта, вот увидите», — сказал Дэвид, чувствуя, что его гнев нарастает.
Он очень хотел развестись, но не мог отпустить жену и детей, потому что знал, сколько денег уходит неизвестно куда. Но и потерять свою красоту он не мог.
— Ты боишься? Я что, заменяю тебе аэропорт? Слушай, если ты не разведешься со мной, я уйду! Знаешь что? София ответила довольно резко, ее губы по-детски сжались.
Она выскользнула и вернулась к зеркалу. Девушка вышла из комнаты, а из кухни донесся щелчок включенной кофеварки. Дэвид поднялся и сел, положив свое толстое лицо на толстые ладони. Он потерял дар речи и не знал, что делать.
***
Ингер была занята на кухне. Она только что вернулась с работы и забрала ребенка из детской. В гостиной раздался отчаянный плач ребенка. Женщина тут же выбросила тряпку, которой вытирала руки, и пошла к сыну, который закатил истерику, потому что ему не понравился дом, который она построила из блоков. Три факела были в полном цвету.
Инге до смерти надоела эта жизнь. Она очень любит своего сына и готова отдать все за его счастье. Но ей с трудом удается справляться с домашней работой, финансами, логопедией и другими радостями материнства.
Когда раздается стук в дверь, ребенок сразу же успокаивается. Невозмутимо она возводит новое здание. Ингер смотрит в окно и видит красивую молодую женщину. Она открыла дверь.
— Я любовница вашего мужа, — сказала она с порога. Ингер была удивлена.
Она смотрела на полные губы и большие серые глаза, обрамленные опушенными черными ресницами. Она была похожа на куклу с вздернутым носом. Вся девушка больше походила на куклу.
— Оставь ее в покое. ‘Из женской солидарности оставь ее в покое, она любит меня, — продолжала София, пользуясь ее замешательством, — ты ей не нужен, и этот ребенок ей не нужен. Она боится, что ей придется платить алименты, если она разведется. Вот, посмотрите на фотографии, которые мы сделали вместе.
Разговор был коротким. Ингер не помнит, какой шок она испытала. Она помнит, как осталась одна на кухне, смотрела на фотографии, которые видела, на видеодоказательства неверности мужа, плакала и сдерживала слезы. В последнее время их отношения стали напряженными, но она не могла себе представить, чтобы Дэвид вел себя подобным образом.
Менее чем через час Ингер собрала вещи и покинула квартиру мужа. Она в последний раз оглядела квартиру и поняла, что сделала много мелких вещей своими руками. Это было место, где их отношения будут похоронены навсегда. Ингер закрывает дверь, берет сына за руку и идет с ним по лестнице к машине отца, чтобы подождать
