— Алена, вот это у вас хоромы! — заливалась соловьем моя свекровь, в очередной раз заявившись в гости без приглашения, — Светло, просторно, чисто, а уж огород какой! Не то что в нашей тесной квартирке с Петром. Ютимся, как мыши в норе.Я в очередной раз скупо улыбнулась, игнорируя похвалы свекрови моему дому. Галина Аркадьевна завела старую песню о главном – как бы хорошо и им перебраться с мужем в загородный дом. Я всегда воспринимала эти разговоры пустой болтовней, даже не предполагая, что таким образом свекровь намекает нам с Димой о помощи.Мы с мужем переехали в поселок после того, как не стало моего дедушки по маминой линии. Дед Иван не жаловался на здоровье, хоть и было ему уже глубоко за восемьдесят, но его уход все равно стал потрясением для всей семьи.
Как оказалось позже, он написал дом на меня. Удивленная завещанием, некоторое время спустя я поговорила с Димой, и тот согласился перебраться в дедов дом. До того мы жили на съемной квартире, а когда оставили ее и обрели свое жилье, стали постепенно обустраиваться. Дом был старый, но очень добротный. Немного подлатали его: поменяли крышу, обшили сайдингом, чтобы защитить от дождей и снега сруб, поставили новый забор. Оба работали, и времени было не так много, чтобы все успеть, но время шло, и потихоньку и дом и участок преображались. За пять лет участок приобрел совсем другой вид, чем был при дедушке. Дед все-таки был уже старым, сил обихаживать большой огород у него не было. Мы же с мужем разбили аккуратные грядки, поставили две больших теплицы. Я за тридевять земель и в местных магазинах накупила семян, луковиц и саженцев кустов.Теперь, выглядывая за окно, на подоконнике которого росли фиалки, под теплым летним ветерком качали бутонами и распустившимися ароматными цветами пионы, флоксы, розы. Высокие клематисы разрослись, сделав забор произведением искусства самой природы.
— Будем у вас жить, раз дом ты моему сыну нам купить с отцом не даешь. Я тебе вчера вечером звонила, но до тебя же как до президента, Алена! Потому вот, принимай.
Я, глубоко и часто дыша, перевела взгляд на мужа. Тот тоже выглядел совершенно обескураженным от происходящего.
— Немедленно берете свои вещи и выметаетесь отсюда. Жить вы здесь не будете, дом вам никто покупать не собирается. Вы совсем потеряли стыд. На моей кухне не будет двух хозяек, мы вообще планируем ребенка заводить с Димой, и…
— Это дом и моего сына. Я зачем его растила столько лет? Чтобы тебе готовенький золотой мужик задаром достался? Ну уж нет. Пусть теперь отцу с матерью поможет, он обязан.
— Он вам не обязан покупать дома и селить в доме со своей законной супругой. — Меня начинало трясти от злости, — Вон сейчас же, или я вызову правоохранителей!
— Да как ты смеешь со мной так разговаривать?
— Мама, отец, — отошел от ступора Дима, встав на мою сторону, — Делайте так, как сказала вам Алена. Я не потерплю скандалов и оскорблений моей жены в нашем доме. Вас никто не звал. Купить вам дом мы не в состоянии, у нас не такие доходы, чтобы совершать такие покупки. Мы планируем завести ребенка, и нам вообще не до вас! Уезжайте.
У свекрови от злости тряслись полные раскрасневшиеся щеки. Мягкотелый свекор за все время не проронил ни слова, только хлопал жабьими глазками навыкате. Я была близка к тому, чтобы сию же секунду вызвать полицию, и будь что будет.
Но, видимо, предупреждений оказалось достаточно. Свекровь схватила чемодан и вылетела из дома. Ее супруг просеменил за ней, злобно зыркнув на меня на прощание. Я ничуть не огорчилась их уходу и виноватой себя не чувствовала.
Наоборот, во мне была железобетонная уверенность, что я права, и еще мягко поставила на место зарвавшихся родственничков. А еще мне было жаль Диму. Его мать показала свое истинное лицо – меркантильная, жадная, злая, нехорошая женщина, готовая с сына последнюю рубашку ради своей выгоды снять.
После оказалось, что свекровь оборвала телефон моей маме. Та со спокойствием Платона отчитала ее, заявив, что я не права только в том, что не вытолкала их за порог в сию же секунду. Возмущенная свекровь звонила и другим родственникам – моим тетям, сестре и даже старшему брату, который уже десять лет жил на Сахалине и почти не общался с семьей.
Большая часть родни искренне потешалась над возмущенной Галиной Аркадьевной и сочувствовала нам с Димой.
Когда все страсти улеглись, мы зажили привычной жизнью. Мужу неожиданно пожаловали повышение на работе, и мы начали ремонт. Благо, уже стоял октябрь, грибов мы запасли достаточно, а по холодам заниматься семейным гнездышком самое лучшее время. Я с увлечением выбирала обои, линолеум, мы, наконец, заказали пластиковые окна, так как деревянные совсем рассохлись и из них дуло.
Свекор со свекровью прекратили с нами всякие отношения, чему я была искренне рада. Они достали меня уже до печенок, а выходка с переездом навсегда изменила мое к ним отношение. Такого прощать я была не намерена. Дима полностью поддержал меня.
Делая ремонт, мы, на удивление, как это бывает у многих семейных пар, не ссорились. Нам нравилось проводить время вместе, работая в четыре руки. Мы смеялись, двигали высокую стремянку, красили, клеили, мыли, и были абсолютно счастливы. Закончили ремонт лишь к весне, но зато теперь наше жилище имело совсем другой вид.
Тут царили уют и чистота. Новенький кухонный гарнитур радовал глаз. Я купила новую посуду, без сожаления избавившись от старой, заказала новенькие шторы, половички. Теперь домом можно было по праву гордиться.
Вечерами мы топили большую печь. Хоть и было у нас газовое отопление, но сидеть, когда за окном уже темно и весело трещащей огнем печи было очень уютно. Мы читали друг другу вслух Диккенса или смотрели вместе сериалы, много говорили он нашем будущем, мечтали. Несколько раз приезжала в гости моя мама, у нее с Димой были чудесные отношения.
Она помогала с огородом, так как на улице стремительно теплело, и пора было готовиться к посадкам. Рассада уже выросла до размеров настоящих джунглей на стеллажах, и тосковала о грядках и дожде, устав от искусственной подсветки и поливу из лейки.
Недавно я узнала, что свекровь купила дачу – рассказала об этом общая знакомая. То есть деньги там все-таки водились, Галине Аркадьевне просто принципиально было побольше состричь с сына и снохи!
Усмехнувшись на эту новость, лишний раз порадовалась той давнишней уже ссоре и прекращению всякого общения с родственничками мужа. Чем дальше – тем родней.
В конце мая я ждала Диму с работы с радостной новостью. Тот снова задержался на работе, но пришел домой, не забыв купить все продукты, что я просила его.
— У меня для тебя сюрприз, — сразу сказала я, едва не прыгая от волнения.
— Приятный? — глядя в мои сияющие от восторга глаза, спросил, улыбаясь Дима, — Ну, не тяни. Уже заинтриговала, от любопытства сейчас лопну!
Я глубоко вздохнула, выдохнула и, прищурившись выдержала эффектную паузу, а потом достала из кармана халата тест на беременность, на котором ярко проявились две розовые полоски.
— Ты рад?
Муж молчал, глядя на тест, и радость во мне уже стала превращаться в какую-то пугающую стынь в груди, а потом Дима поднял полные слез радости глаза:
— Аленка, ты снова сделала меня самым счастливым в этом мире! Как назовем?
— Если девочка, то Василисой. А если мальчик?
— То Владиславом.
Наш маленький Владька родился точно в срок, и мы с мужем вернулись домой из родильного дома, уверенные, что, как только свекровь узнает о появлении внука, позвонит хотя бы поздравить. Мы ошиблись. Никто так и не позвонил, не написал, и, к счастью, не приехал. Как хорошо!
